Любая форма демократии всегда сталкивается с двумя ключевыми вопросами. Собственно, ответ на каждый из них и создает многообразие форм демократии.

Первый вопрос — право голоса. Кто имеет право выбирать. Вопрос, скажем прямо, непростой во всех смыслах. И дело здесь не в политических предпочтениях — как раз здесь различия нормальны и даже обязательны. Проблема в степени ответственности за свой выбор. Способен ли человек адекватно оценить личные, моральные, деловые и прочие качества кандидата? Будет ли он выбрать умом или сердцем? А то и просто глазами-ушами?

Собственно, именно на этом основаны большинство манипулятивных технологий, когда кандидата подбирают по экстерьеру и биографии, причем здесь простор для манипуляций не просто обширен — он безграничен. В итоге легко добиться видимого всеми сейчас результата — когда мелкий бандит с раёна, которого выперли из органов по дискредитирующим обстоятельствам (целовал кого-то не туда или украл больше положенного - непонятно) становится главой не самого незначительного государства. Маска государственного мужа, утомленного заботой, немножко грима, вой из каждого утюга про Опору и Надёжу — получите и распишитесь. Домохозяйки в экстазе, суровые мужчины клянутся в верности Верховному и все вместе с остервенением рвут на части любого усомнившегося.

В общем — картина акварелью. Всем нам хорошо известная. Неудивительно, что сразу за появлением новой Надёжи про предыдущую начинают вначале шепотом, а потом громогласно рассказывать Такое (!), что волосы дыбом, вчерашние целовальники разводят руками — надо же, как мы обманулись, ну, а избирателю некогда — ему предстоит биться в пене и экстазе по поводу нового красивого и мужественного, которого точно по той же схеме точно те же, что и вчера, начинают вылизывать во всех нескромных местах.

Короче говоря, проблема. Она же прямо перекликается со вторым вопросом: а кого избирать? Как определить — насколько кандидат вообще способен (про достоен — вопрос отдельный, он-то как раз и должен решаться на выборах) решать проблемы, для чего его и нанимают избиратели.

Избирательное законодательство отвечает на оба эти вопроса, однако законы-то пишутся теми, кто уже является властью, а значит — избран вот такой вот неясной системой и по не совсем корректной процедуре. А потому не очень заинтересован в изменении такой системы в принципе. Скорее, наоборот: они ее совершенствуют, доводя процедуру избрания по ней до идеально-стерильного состояния мертвечины.

Когда мы говорим о том, что в нашей стране есть некоторые проблемы с формированием власти, мы, конечно, кривим душой. 16 лет у власти (12 формально и 4 фактически) одного человека с перспективой любоваться на всё тот же лик еще минимум до 2024 года говорят о том, что с системой у нас всё очень даже плохо. Сегодняшний мир настолько стремительно меняется, что самодержавные формы управления при самых одаренных и способных правителях обрекают самодержавно управляемую страну на стагнацию. А уж если мы имеем наверху, шо имеем — то здесь нужно лишь подсчитывать глубину падения, чем мы, в общем-то, и занимаемся, горестно рассматривая картинки с сопоставимыми зарплатами столетней давности по сравнению с сейчас. Сравнение не в нашу пользу, а если учесть, что мы сравниваем с началом 20 века, то возникает много вполне законных вопросов.

Говоря иначе — оба упомянутых выше ключевых проблемы в нашей стране решены как-то неправильно, и закавыка заключается не в конкретном Первом лице (в конце концов, раёнов у нас много, найти, отмыть, снять костюм «Адидас» с красным двубортным пиджаком поверху, отобрать портфель босса, надеть галстук от Бриони и представить радостно вопящей толпе какого-нибудь очередного сомнительного персонажа можно хоть завтра. В этом смысле вопрос: «Если не Нынешний — то кто?» лишен смысла. Вопрошающий чирикнуть не успеет — ему уже представят нового и точно такого).

Первый вопрос — кто избирает — упирается в понятную всем проблему компетентности. На бытовом уровне все осознают, что любым делом должен заниматься профессионал — водить самолет, лечить зубы или руководить крупнейшим газовым или нефтяным достоянием страны должны люди не по протекции и не по близости к начальству, а по профпригодности к этому занятию. В реальной жизни, конечно, перекосы встречаются — периодически с позором и даже заведением уголовного дела находят поддельного врача, немного реже — плагиатора-доктора наук и уж совсем экзотика, если выяснится, что какой-нибудь «Роснефтью» руководит не профессионал, а просто бывший адьютант Его Превосходительства. Последнее, конечно, полный бред — ну не может миллиардами долларов и судьбами миллионов распоряжаться человек, чьим единственным достижением в карьере является умение бесшумно подать чай руководству. Не, ну бред же!

В общем, интуитивно проблема понимается всеми. Но вот на уровне государственного управления это понимание дает сбой. «Вы посмотрите в эти честные глаза — разве они могут лгать?» Вот, собственно, сегодня это и есть главный критерий при выборах депутатов или президентов. Глюк в системе — но как и любой системный глюк, создает все наличествующие на сегодняшний момент проблемы.

Проблема системная, так как именно вся избирательная система как раз и построена на том, чтобы напрочь исключить возможность задаться ключевым вопросом — а кто это такой? Способен ли он работать так же красиво, как это написано в его программе неизвестными нам спичрайтерами?

Семь предвыборных статей Путина в 12 году уже никто не вспоминает. Как не вспоминают его обещания, к примеру, легализовать приватизированное (сама постановка вопроса так и требует вместо «приватизированное» употребить более верное «похищенное») через разовый (!) платеж со стороны приобретателей ухищенного. Даже это оказалось неподъемной задачей — что уж тут вспоминать про горячее обещание защитить русское население Украины. Какие такие русские?

Это и есть прямое следствие существующей системы избрания на государственные должности. И говорить, что в остальном мире точно так же, не нужно — пусть остальной мир как-нибудь сам со своими траблами разбирается. У нас тут своя песочница — нам в ней и играть.

Системная проблема требует системного же решения. Их, в сущности, два разных.

Очевидно, что проблема компетентности избирателей может решаться двумя путями — либо ограничением избирательного права, либо созданием работающего фильтра по отбору кандидатов. То есть, либо мы признаем, что избиратель не совсем компетентен, чтобы оценивать весь комплекс вопросов, связанных с профессиональной пригодностью кандидата, либо мы принимаем это как данность, но тогда первичный отбор, исключающий попадание во власть воров, бандитов, проходимцев, людей с неясностями в биографии и просто непригодных по любым другим основаниям, должны осуществлять специально сформированные институты.

Строго формально, у нас реализован второй принцип — отсев кандидатов производится по неким критериям Центральной избирательной комиссией. Но сам факт того, что Путин — наш президент, уже говорит о недееспособности такого рода механизма. Равно, как и тот факт, что тот же ЦИК допустил к выборам его предшественника — Медведева. В данной конфигурации механизм отбора, наоборот, генерирует системную ошибку и делает невозможным попадание во власть компетентных и честных людей.

Тем не менее, сам по себе принцип логичен и способен создать барьер на пути тех, кого в нормальной стране выше уровня того самого раёна не допустят ни при каких обстоятельствах — даже в том случае, если им по каким-то причинам не заинтересовалась правоохранительная система. Проблема создания такого фильтра и такого механизма может быть решена, однако принцип их формирования, очевидно, должен быть принципиально иным. И, по-видимому, структурно отдельным от ЦИКа.

Второй путь — отказ от системы равного избирательного права. Что, в общем-то, тоже вполне разумно, так как исходит из того же принципа системной некомпетентности. Нормальный человек почти всегда специалист в какой-то конкретной своей области, но за диагнозом мы все равно идем к врачу, а ремонтировать технику мы все-таки стараемся у профессионально подготовленного человека.

Выборы — это тоже своего рода профессия. Самое интересное, что она тоже существует — это кадровики. Грамотная кадровая служба — половина успеха и эффективности любой организации. Качественная кадровая служба занимается не только отбором уже имеющихся кандидатов, но и занимается их взращиванием, сопровождением, фильтрацией, «прополкой» и так далее. Это серьезная и уважаемая работа.

Логика подсказывает, что решение проблемы по этому пути означает ступенчатую систему выборов, своеобразное копное право, когда население избирает своих представителей, те формируют профессиональные структуры, занимающиеся отбором и подбором, не менее профессиональные структуры, которые из отобранных кандидатов формируют некий окончательный список — и уже только потом люди, в чьей честности и компетентности сомнений нет или они незначительны, выбирают человека на ту или иную должность.

Наконец, возможна вообще комбинация из этих двух системных подходов — почему бы и нет.

Я сознательно не высказываю свое собственное видение и предпочтение, мне кажется, что сейчас главное — осознать саму проблему и понять, какие именно пути и варианты ее решения существуют. Сегодня ясно только то, что нынешняя система власти и управления неремонтопригодна. Она должна быть снесена безо всякой жалости и сочувствия к терзаниям нынешних клептократов. Снесена потому, что она достигла своего совершенства, и никого иного, кроме таких же проходимцев и клептоманов, внутрь себя не пустит. Ну, возможно, чисто выставочные экземпляры и будут представлены народу — собственно, для этого в парламенты внедряют оптом спортсменов-артистов, дабы они символизировали. Но в целом власть сегодня — это власть тех, кого в нормальной стране нельзя допускать до нее по всем мыслимым нормальным критериям.

Эти люди, когда ограбят страну до нитки, неизбежно приведут ее к коллапсу — как угробит самолет с пассажирами любой, кто попал за штурвал случайно и не имея к этому ни малейшей склонности. Даже если он перед этим гонял на компьютерных авиасимуляторах. И поэтому вопрос о смене персонажей и самой властной системе все равно встанет перед нами. Но во-первых, тогда будет уже несколько поздновато заниматься такими мелочами, тогда вопрос выживания (причем на физическом уровне) будет стоять гораздо острее, а во-вторых, в экстремальных условиях коллапса и решения будут экстремальными, а значит — очень и очень несбалансированными.

Говоря иначе — понятно, что нынешняя ситуация совершенно нетерпима и чревата катастрофой. Так же понятно, что пока еще есть, что называется, цивилизованный выход из нее. Неясен до конца лишь процесс перехода от нынешнего убожества к чему-то более разумному, а главное — перспективному. В нынешней ситуации с перспективами у нас, прямо скажем, крайне глухо.