Покушение

По поводу покушения на Плотницкого. Версий высказано много, официальная - это дело рук украинской диверсионной группы, но скорее всего речь вряд ли идет о политике.

С самого начала восстания на месте рухнувших государственных управленческих структур  образовался, как это принято говорить, вакуум, который немедленно принялись заполнять бывшие ранее маргинальными или вообще отсутствующие другие организационные структуры. Так бывает всегда во время эволюционного скачка - всегда в рамках любой системы существуют параллельные и потенциально конкурирующие с ней зародыши других систем, у которых нет ни малейших шансов, пока система устойчива (иначе говоря, обладает большей структурностью). В ситуации, когда прежняя система перестает существовать или ее устойчивость (структурность) резко снижается, всплывают все остальные, которые и начинают конкурировать за важнейший ресурс - властный. Власть, строго говоря, это не совсем ресурс, это механизм для перераспределения ресурсов, но в рамках борьбы и конкуренции именно она является важнейшим показателем, какая именно система побеждает в конкурентной борьбе.

 Наиболее организованной практически всегда в подобных ситуациях оказывается преступность - и уличная, и тем более оргпреступность. Почему - понятно. Она уже обладает структурностью, обладает исходными ресурсами - людскими, материальными. В клептократическом государстве, элита которого в сущности, является во многом выходцами из тех же самых преступных кругов и группировок, преступность связана с властью, а во многих случаях уже является властью. Понятно, что речь идет не только об Украине - мы столкнемся с той же самой ситуацией. Итогом госпереворота в Киеве и стала легализация организованной преступности в качестве политического субьекта. На Донбассе ей пришлось вступить в жесткую конкурентную борьбу с идейной частью восстания, которое было гораздо слабее в организационном плане, но обладало притягательной идеей, а значит - обеспечивало приток под эту идею значительных материальных и людских ресурсов, позволяющих ей относительно на равных конкурировать с преступными структурами.

 Строго формально шанс у идейных структур существовал - примерно до июля-августа 14 года. Во всяком случае, в Донецке. Выход Стрелкова из Славянска перевел ситуацию в Донецке в острый внутренний кризис - рано или поздно открытое столкновение между вооруженными отрядами ОПГ и "идейным" ополчением должно было решить исход этой борьбы. Стрелков имел возможность в начале июля разрешить этот кризис через введение диктатуры и ликвидацию главарей преступных группировок. В общем-то, эти люди всерьез рассматривали такую возможность и даже в спешном порядке готовили свои штаб-квартиры к обороне.

Шансов у них практически не было, поступи такой приказ: вокруг них на тот момент были довольно немногочисленные подельники, основная часть отрядов, сидящих в Донецке под командованием криминальных авторитетов и бывших сотрудников органов (что на самом деле практически одно и то же), открыто выражала недовольство и готова была перейти "под Стрелкова". Собственно, значительная часть этих людей, прибыв из России, просто не смогла пробиться в Славянск, осев в Донецке, который был практически полностью под контролем вооруженных группировок, в той или иной степени созданных или аффилированных с вышедшими в легальное поле преступных кланов города. Все они мимикрировали "под ополчение", а поэтому прибывающие новички, не понимая ничего в местных раскладах, записывались в это так называемое "ополчение" и становились частью местного вооруженного криминала даже вопреки своему желанию. Кто-то быстро понимал, куда попал и старался уйти, кто-то в силу того, что и сам был примерно с таким же бэкграундом, находил здесь родственные души, кто-то просто плыл по течению. Среди местных ополченцев был точно такой же раздрай - многие из них, будучи людьми совершенно некриминального склада, тоже были далеко не в восторге от пребывания в бандитских группировках.

 Кремль, будучи в сущности такой же ОПГ, только более высокого порядка, естественно, с самого начала сделал ставку на социально и идейно близких преступников, насыщая их ресурсами и оказывая им организационную помощь. Приход Стрелкова был воспринят как экстраординарное событие, фактор, который мог полностью сломать выстраиваемую конструкцию - вспомним нервную реакцию одного из идеологов Кремля, бывшего в тот момент в Донецке.

Понятно, что Кремль сделал все, чтобы удалить Стрелкова из Донецка, причем простое устранение было опасно: на его месте мог оказаться кто-то другой из "идейных", который мог повести себя еще более непредсказуемо. Претензии к Стрелкову по его действиям в тот момент предъявлять можно и нужно, но здесь кремлевские его изящно переиграли - формальный руководитель Донецка был его близким товарищем и даже другом, и он же фактически прикрывал от имени Кремля бандитские структуры. Для того, чтобы решиться на переворот, нужно было осознать, что товарищ уже бывший, и переступать через это понимание. Кроме того, сугубо оперативная обстановка была такой, что на переворот нужно было решаться буквально в первые три-пять дней после выхода в Донецк. Уже через неделю было катастрофически поздно - помимо сугубо внутренних проблем в полный рост встали проблемы борьбы с карателями.

 Остальное понятно: после ухода руководства идейного ополчения власть окончательно оказалась в руках криминальных структур, которые довольно быстро подмяли под себя "идейную" часть - кого развратили, кого запугали, кого просто убили.

 В Луганске, насколько можно судить, даже этой борьбы не было - там криминал сразу и прочно взял все в свои руки. 

В сущности, на этом можно и завершать. Любые "неожиданности", которые могут происходить с руководством "народных криминальных республик", нужно рассматривать исключительно в разрезе борьбы чисто криминальной. А кто там и что с кем не поделил - это вопрос к следователям, но никак не к политобозревателям и комментаторам.

 Подозреваю, что свидомая часть аудитории будет злорадно говорить про донецких бандитов и что ничего другого и быть не могло. В принципе - да. За тем уточнением, что на "материнской" территории Украины ситуация, в общем-то, аналогичная. Точно такие же преступники, только с большим стажем пребывания в кабинетах, находятся у власти, а потому все более чем симметрично.